МОЯ ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА К СТАРЦУ ИОАННИКИЮ, 2001.

...и вот мы у ворот Свято-Никольского скита. Солнышко уже закатилось. Кругом темно-темно, тихо-тихо...слышен лишь только шелест листвы на деревьях... и гуденье прожорливых комаров, которые тучами кружились вокруг нас и безжалостно пили нашу кровь. Мы прихватили с собой банки под воду...и направились навстречу видневшимся вдали огонькам. Пройдя метров двести, я с удивлением обнаружила, что это светились окна в трёх домиках расположенных около небольшого старого храма. Храм был чистый, белый и светился небесно-голубым светом. Вокруг храма располагалось кладбище. От скита на протяжении многих верст не было не ни одного населённого пункта. Вокруг тянулись лишь бесконечные поля и лес.

Мы были не одни. Около ворот скита стоило около десятка машин, и три автобуса.

...мы вошли в главные ворота скита и оказались около храма. Около входа в храм лежал надгробный камень. Все по очереди подходили к нему и прикладывались.

- Что это за камень? - спросила я у стоявшего рядом молодого мужчины.

- Это камень от гробницы старца, основателя этого скита, - объяснил мне мужчина. - Через этот камень люди получают помощь. Иногда говорят, происходят настоящие чудеса.

Я с благоговением посмотрела на камень и перевела взгляд на мужчину. Он был не один. С ним была пожилая женщина. – Наверное, это его мать, - решила я. Первой к камню прислонилась женщина. Она всем телом распростёрлась на камне и, прижавшись щекой к нему, замерла. Её глаза были полны слёз. Я смотрела на неё, как зачарованная. - Вот это вера, - подумала я. Сын помог матери подняться. И настала его очередь. Он глубоко-глубоко вздохнул, встал на колени и, трижды перекрестившись с поясным поклоном, приложился к камню. Затем встал, и опять трижды перекрестившись, обернулся в мою сторону. Наверное, у меня был очень потерянное и растерянное выражение лица и, оглядев меня, он почему-то сказал. - Ничего, ничего, Вы только не волнуйтесь. У Вас всё будет хорошо.

Что он имел ввиду, я так и не поняла. К моему огорчению, я так ничего и не ощутила, приложившись к камню, и внутренне рассердилась на себя. - Опять эмоции, одни эмоции, - прошептала я. - И ничего больше.-

Перекрестившись у входа в храм, я открыла дверь и вошла внутрь длинного коридора. Пустые, грязные, обшварканные стены, и у стен пакеты, сумки, банки... Поглядела я на вещи в беспорядке на грязном полу разбросанные, и чего-то мне не захотелось пакет свой здесь оставлять. Карманов у меня нет. А в пакете, помимо документов, банки под воду, была ещё старинная фамильная библия. Корочки библии были деревянные, написана библия была от руки на старославянском. Я везла библию в подарок батюшке. Так с пакетом я решительно и прошла внутрь главного помещения. То, что я увидела внутри, потрясло меня ещё больше. Сначала я вообще ничего не увидела, было слишком темно. Приглядевшись, с ужасом обнаружила лежащих на грязных матрасах людей, часть людей мирно спали, а другие рассматривали прибывающих новых паломников. Справа толпится очередь. Вижу Тамару, она смиренно жалась в углу дверей. Я к ней. - Чего ты тут стоишь? Не проходишь. -

- Светик, мне нельзя, у меня женские дела, - шепнула она мне.

- А очередь зачем? - спросила её я.

- Да за свечами и записочки подают, - ответила она. Договорились мы с ней, что она будет в очереди стоять и за пакетом моим присматривать, коли ей к иконам нельзя. Пока мы с ней разговаривали, смотрю, люди, что спали, и те что глазели на нас, повставали и, свернув матрасы, выстроились около входа в предалтарную комнату, вход которой был перекрыт верёвкой. Смотрю, все выстраиваются, как положено в строгих монастырях, мужчины слева, женщины и дети справа. Вскоре появился монах неопределённого возраста. Молча снял верёвку, и все зашевелились ближе к предалтарной комнате. Я оказалась впритык к распятию, которое потрясло меня мистической, притягательной силой источающей из него живой энергии. Я опишу, и распятие и всё что я ощутила от него, немного ниже. Пока же хотелось описать окружающие со всех сторон меня иконы, церковную утварь, людей окружающих меня. Пришёл ещё один монах. Он прошёл на сторону мужчин к столику и начал монотонно читать псалтирь. Первое впечатление от грязи, убогости и лежащих на матрасах людей стало постепенно сменяться чувством внутреннего изумления. Я ощутила Святой Дух вокруг себя, вокруг людей, он исходил от икон, стен, потолка, пола. Святой дух витал везде. Обратила внимание на старые-старые иконы, они окружали меня со всех сторон. На многих иконах не было видно ликов.

Особенно меня потрясли две огромные иконы в глубине предалтарной комнаты. Первая из них, Святая Троица. Старец, сын и голубь над ними. Голубь светился необыкновенным небесным светом. А синева, исходящая от голубя заливала собой всю икону. Икона была настолько живой, что дух захватывало, и невозможно было оторвать от неё взгляда. Справа от этой иконы находилась таких же огромных размеров икона Казанской Божьей Матери. Казанская Божья Матерь мне всегда казалась строгой и суровой, а на этой иконе лик Богородицы источал любовь, нежность и сострадание. Особенно меня потрясли её глаза. Они были настолько живые, что казалось, она моргает ими и смотрит-смотрит на нас грешных с болью, нежностью, состраданием. От иконы исходил изумрудно-зелёный свет. Над входом в предалтарную комнату висела икона Николая Святителя. Я так обрадовалась, когда увидела его лик. Сразу почувствовала окружённой его отеческой заботой и защитой. Он смотрел на меня сверху, и казалось, улыбался. Я уже не видела убогости храма, ни обшварканных стен, я видела только свет, духовную чистоту, гармонию и порядок. Слышу голос. - Расступитесь. Расступитесь...Дайте проход...-

Всё дружненько расступились: мужчины в правую сторону, а женщины (нас было больше), поплотней сбились в кучку в левую. По ковровой дорожке провели под руки старую-старую схимонахиню. Весь верх её одеяния был испещрён молитвами и крестами. Она была стара и немощна телом, и с трудом передвигалась босыми ногами по ковру. При помощи двух монахов, державших её под руки, она прошваркала к распятию что со стороны мужчин и, приложившись к нему, прошла в предалтарную комнату. Монах продолжал монотонно читать псалтирь. Я уже начала уставать, заныла по обыкновению спина, начало ломить руки, ноги....

- Или это от усталости, или от чистки....- переступаю с ноги на ногу, подумала я. Я стояла, как я уже писала выше, около распятия. Распятое тело Иссуса было настолько живым и реальным, что мне долгое время было немного не по себе. В храме царил полумрак. Я смотрела в страдальческое бледное лицо Иссуса, и мне казалось, если он сейчас откроет глаза, я просто упаду в обморок. От этого ощущения, я торопливо отводила взгляд в сторону. И вновь нечто магическое неудержимо тянуло меня смотреть на покрытое бледным светом лицо. Я смотрела на его впалые серые щёки, такие бывают только уже у умерших, переводила взгляд на бороду, волосы на голове, венок. Появилось жуткое желание потрогать бороду, настолько она казалась мне настоящей с небольшой сединой и сбившимися прядями.

Когда один из монахов начал зажигать свечи около распятия, лицо Иссуса осветилось яркими бликами. Я с облегчением вздохнула. Борода и волосы на голове были из цельного материала, что и само тело распятого Иссуса. На бороде и голове было много пыли, что и придавало эффект ещё большей живости и реальности. Мой взгляд скользнул на левую ладонь, в середине которой был вбит гвоздик. На ладони и внизу я увидела засохшее кровавое пятно.

- Это нарисовано? - не удержавшись, спросила я у стоявшей рядом женщины. Женщина, окинув распятие, перекрестилась, поведала реальную историю произошедшую в конце 1990 году. В ските у батюшки враз начали мироточить все иконы, а из пробитых гвоздиками ранок ладоней и стоп ног источалась кровь. Когда истечение закончилось, засохсшую кровь не стали смывать, батюшко запретил. - Пусть останется всем в назидание за то что происходит в России, - сказал он. Монах ещё продолжал монотонно читать псалтирь, когда вновь раздался зычный голос. - Расступитесь. Расступитесь. Дайте проход для батюшки. -

Все расступились и, поплотнее сгруппировавшись по левую и правую сторону, очистили ковровую дорожку. Я замерла в трепетном ожидании - Батюшко Иоанникий. Какой он?

По ковровой дорожке быстрым шагом в чёрном одеянии расшитом крестами шёл старец. Рост его был небольшой. Крепенький. Средняя бородка, длинные волосы. Глубоко посаженные глаза. Высокий лоб, крупный (картошкой) нос, средние губы, широкие скулы. Первое, что бросалось в глаза, это его добрые-добрые глаза, василькового цвета, и белые-белые, как лунь, волосы. Батюшка торопливым шагом прошёл в алтарь. И через минут пять началась служба. Началась она внезапно. Раздался мелодичный голос старца из алтаря. Затем открылись врата алтаря и вышел сам батюшка одетый уже во всё белое. Его белые волосы на голове и бороде сливались с одеждой, отчего старец казался неземным и нетелесным. Было ощущение, что он может зависнуть в воздухе и раствориться. Батюшко пел молитвы быстро-быстро проглатывая слова, поэтому многое из читаемого им не было понятно. Понятны были лишь концовки: - Аллиллуйя...и ещё некоторые из выделяемых им строк из молитв. Батюшке слаженно вторил хор из нескольких монахов. Такой захватывающей по силе и духу службы мне ещё не доводилось слышать. Во время чтения (пения) молитв, батюшко обошёл весь храм с кадилом. Проходя мимо меня, скользнул взглядом в мою сторону.

Взгляд на секунду стал суровым. Я вся съёжилась под его взглядом. Его взгляд стал вдруг мягче, он кивнул мне как старой знакомой и, пустив на меня целый сноп дыма из кадильницы, направился дальше. Началось помазание. Первыми в очередь встали мужчины. Следом за ними мы. Очередь медленно приближалась к батюшке. Вместе с потоком людей я вошла в пред.алтарную комнату. И с изумлением оглядывала её. Боже ,какая красота. Здесь было чисто-чисто. И пусть даже и стены и потолок обшварканные, но всюду и везде были иконы. Весь пол был услан коврами. От силы исходящей от икон и даже стен храма, начала кружиться голова, в груди что-то раздувалось, мне казалось, что я сейчас взлечу или взорвусь. Святой Дух был везде, он проник и в стены и в пол и в потолок - и храм ожил. Святой Дух пронизывал и нас находящихся в храме. Я оглядела окружающих меня людей - некоторые их них блаженно улыбались, но большинство, же ёжилось. Я поняла, их корёжит и ломает.

- Вы потерпите, потерпите, - прошептала я. - Пусть Святой Дух счистит грязь с вас....и с меня тоже, смутившись, добавила я. И вот моя очередь. Говорю батюшке своё имя и подхожу к нему. Он обильно смачивает кисточку запашистым маслом и рисуя на моём лбу крест, читает быстро проглатывая слова какой-то коротенькой молитвы. Одурманенная запахом масла, на подкашивающихся ногах, я иду почему-то к выходу из храма. У выхода останавливаюсь и говорю самой себе. - Стоп. Светик, и куда ты направилась? -

И вспомнила. Ах, да, Тамара. Я же хотела к ней подойти. Но где, же она? Я её не вижу. Вижу лишь свой пакет одиноко стоящий в входа. Оглядываюсь по сторонам и вижу выходящей их пред.алтарной комнаты Тамару. Она вся светилась от счастья. Не став меня мучить, она взахлёб рассказала мне о произошедшем. - Когда началось помазание, меня подтолкнула к очереди какая-то сила. Когда подошла очередь, батюшко обмакнул кисточку в масло, занёс надо мной и замер. Пристально оглядел меня, брови его нахмурились, но уже через доли секунды мазал мне лоб, и когда я уже уходила, вслед сказал. - Больше так не богохульствуй, матушка, при своих женских делах.

После помазания началась общая исповедь. Такую, я ещё не проходила ни разу. Мы встали на колени и слушали перечисляемые старцем всевозможные грехи и прегрешения. В некоторых местах мы дружно(по команде батюшки),выкрикивали каждый своё имя. После исповеди началась отчитка. Было ощущение прострации и какого-то гипноза, хотя нет, слово гипноз не подходит. Что-то вытягивалось наружу из нас. Я взглянула поверх склоненных голов людей и увидела серые клубы извивающихся омерзительных существ. Позади меня одна из женщин жутко заорала. Я обернулась, и пересеклась с ней взглядом. На меня смотрели нечеловеческие глаза. Они были полны злобы и ненависти. Женщина била кулаками об пол и истошно кричала. - Ненавижу!!!! Всех вас ненавижу!!!! Не могу....не могу больше....а..а...а....

У меня было такое изумлённое лицо, я не могла оторваться от увиденного зрелища. Одна из женщин шепнула мне ну ухо. - Не смотри. Хочешь, что б нечистый к тебе перебрался. Или тебе своих не хватает? -

Меня обуял ужас, я отвернулась. А за спиной ещё долго слышались истошные крики несчастной женщины. - А...а...а...помогите...помогите....а...что со мной?...ненавижу всех, ненавижу.....гады, сволочи, суки, твори...... ой, помогите.....помогите....-

Нет, это не гипноз.Батюшко обладал силой Святаго Духа, способной изгонять всю нечисть из нас грешных, больных и отчаявшихся. Я ощущала слабость, головокружение, и тошноту, подступившую к горлу. Батюшко в это время читал молитву о изгнании Сатаны. Затем он обошёл по кругу обрызгивая всех святой водой. Мне вдруг ужасно не захотелось быть обрызганной.

- Вода наверное холодная, - нашла я этому причину. Батюшка поравнялся со мной, я тут же отвернулась от него. Батюшке удалось опередить моё намерение, и я оказалась насквозь мокрой. Я хотела зло что-то ему крикнуть, но вдруг сжалась на коленях в комочек и жалобно расплакалась. Потом наступила тишина. Я ничего не слышала, не видела. Казалось, я была одна в храме.

Из глубины храма послышались чьи-то шаги. Я подняла взгляд и увидела женщину необыкновенной красоты. Опустив голову, она неспешно шла по храму и пела. Пела тихо, проникновенно...Подойдя к нам, она подняла взгляд, и я увидела её глаза. Они были полны боли, сострадания. Из глаз её кактились одна за другой слезинки, как круглые серебряные горошинки....

- Боже, это же Богородице, - прошептала я. При появлении Богородицы, я почувствовала лёгкость и спокойствие. Голова прояснилась, я оглянулась и ничего не увидела. Внезапно наступила резко темнота. Затем голоса..шум..движение с боков...впереди..сзади... Слышу над своим ухом. - Вставай, вставай. Уснула что-ли...

Открываю глаза, встаю. Боже, я что действительно что-ли уснула? Или видение Богородицы всё же было?

После отчитки началось причастие. А вот и моя очередь. Подхожу к батюшке, называю своё имя, открываю пошире рот для принятия Таинств Христовых. Смотрю на батюшку, а его лицо лучится доброй улыбкой. Он протянул мне ложечку, я проглотила содержимое. Монах, что стоял слева от батюшки, обтёр мои губы тканью. Я поцеловала кубок, и ещё раз взглянула в лицо батюшки. Он внимательно наблюдал за мной, затем кивнул мне и сказал лаского. - Иди уж, иди Фатиньюшка.

Пошла я от него, нет не пошла, а полетела на крыльях к выходу. И вдруг вижу ту самую старую схимонахиню. Она сидит у входа из пред.алтарной комнаты, и пристально смотрит на меня. Мне стало не по себе от её пронизывающего взгляда. И вдруг внутри себя слышу её голос. - Вроде не блудница, и духом чиста, а одета как одна из них. -

Боже, как стыдно стало. Пулей пролетела мимо старицы ругая и отчитывая себя за одежду,

Смущённая я стояла около распятия и просила, просила у Господа прощения. Когда после причастия закончились благодарственные молитвы, батюшко поздравил всех с принятием Таинств Христовых, и попросил никого не расходиться.

- У нас здесь сегодня есть новоприставленный, - сказал он. - Давайте почтим ему память, и почитаем молитвы над усопшим. -

Батюшка вышел из пред.алтарной комнаты и направился в левый угол храма, в тот угол, где стояли мы женщины.

- Как, с нами был покойник? - прошептала с удивлением я. Мне захотелось протиснуться поближе ко гробу, но потом стало стыдно и неловко. Отпевание закончилось. Гроб с новоприставленным понесли на улицу обносить вокруг храма. Я пошла вместе со всеми. Для меня всё было в диковинку и необычно. Ночь. До рассвета ещё часа два. Вокруг нас кружились тучи безжалостных комаров. Мы не спеша шли мимо могильных холмиков. А впереди нашей процессии монахи несли гроб с новопреставленным. После отпевания все разбрелись кто куда. Тамару я потеряла из виду уже давно. Я держала в руках свой пакет с библией, не помню уже и когда я забрала его у Тамары. Итак, все разбрелись кто куда. Я стояла в храме среди снующих вокруг меня людей, и не знала куда и что делать дальше. Вижу очередь за святой водой. Встала. Постояла. Потом дошло до меня, что банка осталась у Тамары. Вышла в поисках Тамары на улицу. Вижу очередь у одного из домиков. Спросила, зачем очередь. Мне ответили, что ждут приглашение в трапезную. Постояла, подумала, поозиралась по сторонам, и решила пойти искать Тамару. Случайно наткнулась на мужчину, который вместе со своей матерью прикладывался к надгробному камню. Он кивнул мне с улыбкой, как старой знакомой. Спрашиваю его, где сейчас батюшко, и вообще где вся основная масса людей. Он растерянно улыбнулся. - Не знаю. Знаю лишь, что келия старца должна находиться за выходом из стен скита. А где он, этот выход? Кругом темно. Все снуют туда, сюда, и никто ничего не знает. И вот мать свою где-то потерял.

На что я ему в ответ. - А я вот свою подругу потеряла.

И вдруг я замечаю, что мы стоим у того самого камня. Я начинаю смеяться. Он не понимает моего смеха и в недоумении смотрит на меня. Я ему указываю на камень.- Камень видишь? Насколько мне не изменяет память, выход из скита от камня направо.

Мужчина кивает мне головой, и мы, не спеша, что б неспоткнуться о какую-нибудь в темноте корягу, идём к выходу. Видим впереди толпу людей, и старца беседующего с каждым по отдельности. Среди толпы увидела Тамару, а мужчина свою мать. Обменявшись с ним взглядами и улыбкой , мы расстались. Он направился к своей матери, а я к Тамаре. Лицо Тамары было несколько взволнованным и напряжённым.

- Светик, ты, где ходишь? Я обыскалась тебя, - встретила она таким вот накатом. Меня, как и её, охватило вдруг нервное оцепенение. Я оглянулась по сторонам, и заметила, что у многих из окружающих меня людей были такие же лица. Каждый внутренне готовился к беседе с батюшкой. Мы с Тамарой стояли уже почему почти около старца. Совсем вылетело из памяти, как подошла наша очередь. Мне стало страшно. А Тамара толкала меня в спину и шептала, шептала. - Дурёха, ради чего мы с тобой сюда приехали. Ради твоего спасения. Иди, иди. Он ждёт тебя. Видишь, как смотрит на нас. -

Я разволновалась, тело сковало, и я только глядела и глядела на старца во все глаза и не могла двинуться с места. Я обернулась к Тамаре и онемевшим языком выдавила. - Я пока не готова.

Я оборачиваюсь в сторону старца и душа в пятки ушла. Около него никого не было, толпа стояла поодаль. Батюшко внимательно следил взглядом за мной.

- Иди...иди... - шептала Тамара. - видишь, он смотрит на тебя.

И подтолкнула меня в спину. С внутренним трепетом и страхом, на не гнувшихся ватных ногах, я подошла к старцу. Его руги были сложены на груди, на лице была доброжелательная улыбка. Я осмелела. И нагнувшись к пакету начал вытаскивать библию. Слышу голос батюшки. - Не нужно доставать. Я знаю, это святое писание. Спасибо за подарок. Отнеси его к моей келии.

Я шла к келии, не чуя, под собой ног. Слышу вслед голос батюшки. - Фатиньюшка, и напиши ко мне о своих бедах, я хоть и знаю о них. Но тебя послушать хочется. Села я на лавочку. Достала листок и ручку, приготовилась писать и оторопела. Не знаю о чём и писать. Думала, думала я, и написала кратко. - Батюшко, милый мой, родной помолись за меня душу грешную. Погибаю.

И отправилась назад к батюшке.

Старец только что отпустил очередного посетителя. Он окинул меня пристальным взглядом. - Ну, ну, чего ж ты, Фатиньюшка, всё ты правильно написала, о спасении души наперёд печеться нужно, а остальное приложится. - А теперь расскажи ко мне с твоего видения, что приключилось такое с тобой, - добавил он уже суровым голосом. Я без утайки рассказала ему о том, что приключилось со мной. Слышу вдруг голос его суровый. - Не то Фатиния говоришь. Грех тяжкий на тебе. Убийца ты! Я в шок от его слов пришла. - Я никого не убивала, батюшка, - пролепетала я. - Не убивала, говоришь, - воскликнул батюшко. - А как же убиенный тобой младенец невинный. Меня пронзило словно стрелой в самое сердце. Мой аборт. Я была готова уже к обморочному состоянию, когда слышу вдруг, батюшко мне говорит. - Пожизненно, дочка читай теперь Богородичеву молитву. 150 раз в день, не одного дня не упуская. А от кошмаров и ночных приходов к тебе человека с того света читай псалтирь каждую ночь от корки до корки, до тех пор читай, пока не отменю. Я с ужасом говорю. - Батюшко, так ведь я не знаю старославянского языка. На что батюшко сказал. - Бог поможет. И вдруг набравшись смелости, я ему говорю. - Я лучше в монастырь уйду, там молиться буду. - В монастырь, сурово прогремел голос старца. – Ишь, чего удумала. В монастырь. Нет моего благословение тебе на это. Не наша ты, не монастырская, мирянка. Вот и живи в миру со всеми людьми. Ишь, в монастырь удумала, детей бросит своих и в монастырь уйдёт. - Батюшко, какие дети, - пролепетала я. - У меня уже сыновья вон какие взрослые. Батюшко лишь только отмахнулся от меня. - Не эти, так другие будут. - Что вы, что вы...какие дети...у меня и мужа нет... - Ну нет, так будет, - был ответ. - Да нет же, нет, батюшко, как же я с тем человеком жить-то буду без любви. Я же уже люблю. И никто мне не нужен. - Это ты о ком это Фатиния? - прогремел грозно батюшко. - О покойнике. Жить нужно с живыми, а не с покойниками.

Батюшко вдруг рассмеялся. – Ишь, ты чего удумала, любви ей подавай, а больше ты ничего не хочешь. Чего это ты всё вперёд лезешь...

Стыдно стало. Стою и глаза не знаю, куда мне деть. Батюшко говорит мне. – Ладно, уже тебе дочка тушеваться как девица красная, взрослая уже поди.

Насмелилась и решила попросить благословение на мою работу. А старец подумал, подумал и говорит. - Это гоже дело. Благословляю на сегодняшнюю, и на ту, которая будет, и на все твои будущие дела благословляю.

НЕ знаю, как уж у меня вырвалось, но я ляпнула вдруг. - А как же возможно на будущие дела благословлять, а если я чем плохим заниматься буду.

Батюшко подняв указательный палец вверх, многозначительно заметил. - Ты меня с толку Фатиния не сбивай. Духу Святому всё ведомо.

И вдруг вырвалось у меня. - Ой, батюшко!!! Хочу, чтоб вы были моим отцом духовным пожизненно, и хочу часто бывать у вас.

Сказала такое и испугалась. Что это я только что сколоколила. Причём здесь это.

Батюшка вдруг как расмеётся. - Ну Фатиньюшко, значит быть по сему. Я это знал ещё до твоей поездки ко мне. Ждал, ждал тебя... дочь свою непокорную и упрямую. Ох, тяжко мне с тобой придётся. Но от возложенного свыше не уйти. Фатиньюшка, Фатиньюшка...куда ж тебя денешь.

Не знаю, сколько времения разговаривала со старцем, мне казалось, что прошла всего лишь минута, другая, а на деле выяснилось потом больше получаса длилась наша с ним беседа. Вот так вот и произошла моя первая встреча с моим духовным отцом.

--------------------------------------------